Гуданец Николай - Ковчег
Николай Гуданец
КОВЧЕГ
Первым делом, парень, на судне должны быть чистота и полный экологический
баланс. Чтоб никто никого не жрал, не обижал, чтобы никто потомством не
обзаводился, ясно? Как увидишь этакое безобразие - сразу дуй ко мне, а уж я
найду на них управу. Сам в это дело не лезь. Съесть, может, и не съедят, но
покалечить могут.
Да ты садись, не стесняйся. Вон, на тот мешок с кормом. Звать меня можешь
без церемоний - дядюшка Крунк. Есть, правда, некоторые молокососы, кому надо
крепко надрать уши, так они зовут меня старым свистуном. Ты ведь не из таких,
верно? Значит, дядюшка Крунк, и точка.
В прошлом месяце у нас тоже был практикант вроде тебя. Штурману с ним
возиться было некогда, и парня, само собой, сплавили ко мне в трюм. Помощник
из него получился уж больно интеллигентный, то есть, сам понимаешь,
никудышный. Не то чтобы отлынивал, просто норовил не столько работать, сколько
соображать. Вместо того чтоб самому толком продраить трюм, этот паршивец
приволок с жилой палубы киберуборщика. Едва зверюшки увидели кибера, с ними
приключилась форменная истерика. Щипухи подняли гам, змееглав со страху
загадил клетку доверху, а хвостодонт с Ганенбейзе выломал переборку, поймал
кибера и съел. Потом ветврач два дня ему брюхо резал автогеном, все искал
корабельное имущество. Во-он он, хвостодонт, за террариумом. Ты не бойся, он,
пока сытый, вполне смирный.
Значит, никаких киберов. Эта вот штука называется швабра, сынок. Небось и
не видывал никогда? То-то. Ничего, освоишь, дело нехитрое. Если зверюга
зубастая, в клетку к ней не лезь, окати из брандспойта пол, и все тут. А вон
ту трехглавую скотину вроде дракона вообще стороной обходи. Огнем плюется.
Ты, я вижу, парень смирный и понятливый. Это хорошо. Слушайся меня, как
родную маму, и самодеятельность мне тут не разводи. Тот практикант, видишь ты,
захотел клетки покрасить. Оно вроде неплохо придумано, только едва парень влез
к гигантскому скунсу с Тамальты, этот зверь его так уделал, что мое почтение.
Уж на что я привычный ко всему, и то с души воротило, когда рядом стоял. А сам
он прямо-таки купался в одеколоне, и все равно не помогало. Хоть противогаз
надевай. Такие дела.
Ты чего трепыхаешься? Чего вскочил, говорю? Ты не волнуйся, это камнедав
орет. Скучно ему. Сиди себе спокойно, часок поорет и сам перестанет. Как
говорила моя покойная старуха, на всякий чих не наздравствуешься.
Так о чем бишь я? Ага, вот. Сам я на Ковчеге с первого дня, с тех самых
пор, как академик Фуск выдумал эту самую программу спасения редких видов
животных. Была такая планета, Пиритея, и на ней водилось видимо-невидимо
разной живности. Ох, как ее изучали - вдоль и поперек, и всяко-разно. На
каждую скотинку приходилось по профессору да еще по целой куче диссертантов,
не считая студентов с лаборантами. Они бы там до сих пор науку двигали всем
нам на радость, да только в один погожий денек врезался в Пиритею здоровущий
астероид. Тряхнуло ее таки основательно, и полматерика снесло к чертовой
бабушке. Это было бы полбеды, но еще и наклон оси к эклиптике поменялся,
полярные шапки растаяли, и вышел, значит, на Пиритее самый что ни на есть
всемирный потоп. Вот тогда Фуск свою программу и предложил. Вывезти оттуда всю
живность вместе с фауной и на другой подходящей планете поселить. Академику
что, его давным-давно птицеящер съел, и в Главном Космопорту поставили его
бюст аккурат напротив закусочной. А мы до сих пор возим всякую нечисть -
сначала с Пиритеи, потом с другой
