f3bc5676     

Гроссман Василий - Собака



Василий Семенович Гроссман
Собака
1
Ее детство было бесприютным и голодным, но детство самая счастливая пора
жизни.
Особенно хороша была первая весна, майские дни за городом. Запах земли и
молодой травы наполнял душу счастьем. Ощущение радости было пронзительным,
прямо-таки невыносимым, ей иногда даже есть не хотелось от счастья. В голове
и глазах весь день стоял зеленый теплый туман. Она припадала на передние
лапы перед цветком одуванчика и отрывисто лаяла сердитым и счастливым
детским голосом, приглашая цветок участвовать в беготне, сердясь,
насмехаясь, удивляясь неподвижности его зеленой толстой ножки.
Потом, вдруг, она исступленно начинала рыть яму, и комья земли вылетали у
нее из-под животика, ее пегие, черно-розовые ладошки и пальчики становились
горячими, их обжигала каменистая земля. Мордочка ее при этом делалась
озабоченной, словно она рыла себе убежище для спасения жизни, а не играла в
игру.
Она была упитанной, с розовым пузом, с толстыми лапами, хотя ела она и в
эту добрую пору мало. Казалось, она толстела от счастья, от радости быть
живой.
А потом уж не стало легких детских дней. Мир наполнился октябрем и
ноябрем, враждой и равнодушием, ледяным дождем, смешанным со снегом, грязью,
осклизлыми, отвратительными объедками, они и голодной собаке казались
тошными.
Но случалось и в ее бездомной жизни хорошее - жалостливый человеческий
взгляд, ночевка возле горячей трубы, сахарная кость. Была в ее собачьей
жизни и страсть, и собачья любовь, был свет материнства.
Она была безродной дворнягой, маленькой, кривоногой. Но она успешно
преодолевала вражью силу, потому что любила жизнь и была очень умна.
Лобастая дворняжка знала, откуда крадется беда, она знала, что смерть не
шумит, не замахивается, не швыряет камней, не топает сапогами, а протягивает
кусок хлеба и приближается вкрадчиво улыбаясь, держа за спиной мешковую
сетку.
Она знала убойную силу грузовых и легковых машин, они точно знала различие
их скоростей, умела терпеливо пережидать транспортный поток и стремительно
пробегать мимо остановленных светофором автомобилей. Она знала
всесокрушающую прямолинейную мощь электричек и их детскую беспомощность,
неспособность подшибить мышь в полуметре от рельсового пути. Она различала
рев, посвист, гул винтовых и реактивных самолетов, тарахтенье вертолетов.
Она знала запах газовых труб, умела распознавать тепло, идущее от скрытых в
земле труб теплоцентралей. Она знала ритм работы автотранспорта,
обслуживающего мусоропроводы, она знала способы проникать в мусорные
контейнеры и урны, мгновенно отличала целлофановую обертку мясных
полуфабрикатов, вощеную обертку трески, пломбира, морского окуня.
Черный электрокабель, вылезший из-под земли, внушал ей больше ужаса, чем
гадюка, - однажды она коснулась мокрой лапой кабеля с нарушенной изоляцией.
Вероятно, объем технического опыта у этой собаки был больше, чем у
бывалых, умных людей, живших за два-три века до нее.
Она была умна, мало того, она была образованна. Не накопи она опыта,
соответствующего технике середины XX века, она бы погибла. Ведь случайно
забредшие в город сельские собаки погибали сразу, прожив на городских улицах
считанные часы.
Но для ее борьбы мало было технического опыта и знаний, необходимо было
понимание сути жизни, нужна была жизненная мудрость.
Безыменная, лобастая дворняга знала, что в вечной перемене, в
бродяжничестве основа ее существования.
Иногда сердобольный человек проявлял жалость к четвероногой страннице,
подкарм



Содержание раздела